Новости Донецка и области2 декабря 2015 годаМы видели как разбегаются сепары. Думали, до октября все прекратитсяаэропорт г. Луганск «Мы копали окопы, перекрывали их тройной бетонной плитой, сверху засыпали 1,5 метра землей - не знаю, спасло бы, но морально было спокойнее». Именно такие воспоминания у бойца 80-й аэромобильной бригады о первых «Грады» на этой войне. Василий рассказывает, что боевой дух был силен, однако, артиллерия очень сильно влияет на моральных дух. Объясняет мне огромную разрушительную силу: «Она уничтожает все живое и неживое. Даже если ты в здании, то понимаешь, что при обстреле с «Градов», это здание не является укрытием. Был домик, ну, КПП - кирпичный, то после попадания в него, вообще ничего не осталось. Будто его и не было. Это когда в воронку от снаряда два человека может поставить». Сепаратистам было проще - аэропорт находился на окраине, они нас просто забросали. И никто не верил, что по нам бьет «Град». Спрашиваю у Василия, как они справлялись с ранеными, ведь возможное подспорье было от них за сотни километров, вокруг сепары и постоянные обстрелы. «У нас были врачи из Львовского госпиталя. Они реально спасали. Они герои. В антисанитарных условиях многим жизнь спасли. В обычном подвале, за обычной шторой они делали операции, вытаскивали осколки, отрезали конечности, кому невозможно было спасти, оказывали первую медицинскую помощь». Далее Василий вспоминает, как быстро разворачивались бои за Георгиевку, Металлист. С одной стороны били они, с другой - «Айдар». Взяли Георгиевку, Лутугино, Хрящеватое, Новостветловку. Боец жестами объясняет мне, как они шли, где что перекрывали, как удавалось закрепляться. «На Красный Луч была сильная транспортная развязка. Когда мы вышли из аэропорта, перекрыли дороги и прекратили поставки оружия в сам Луганск. Мы вышли и начали очень быстро расширяться. Днем по несколько сел штурмом брали. За нами 24ая закреплялась. Думали, что возьмем Луганск. Думали, до октября все точно здесь прекратится. Мы видели, как сепаратисты разбегаются. Да, у нас были бы потери, но мы были сильнее и профессиональнее сепаров, точно бы взяли Луганск». Но в Хрящеватом бойцы столкнулись с профессиональными войсками Российской Федерации. «Они начали нас подавлять в Хрящеватом и Новосветловке. Нам дали команду - отступить назад на аэропорт». Это был конец лета. Украинская техника погорела, ребята не имели чем обороняться. Тогда по ним били «Пион», «Тюльпан». Это была артиллерия россиян. Ранение получил и полковник Ковальчук, который отказался от эвакуации и остался с бойцами. Это он руководил почти два месяца операции в Луганском аэропорту. «Когда мы 3 сентября выходили из аэропорта, от него остались одни руины. Мы почти пешком выходили. На одном БТРе сидели 40 человек. У нас остались только автоматы и ручные гранаты. Мы стояли до конца. К Лутугино шли 20 километров». И вдруг Василий переключается из воспоминаний об аэропорте к тому, что его задевает еще: «Нельзя меряться кто из нас сильнее, мы все называем себя братьями. Но к нам за три месяца никто не приехал. Волонтерское движение, как таковое, тогда еще не было таким развитым. Мы были наиболее заброшенные. Мы видели, что в осаде, что к нам никто не придет на помощь, но мы стояли, потому что это наша работа. В Славянск ездили волонтеры, а мы в аэропорту в железных касках были. Я свою форму раз 30 зашивал. Выглядел не как военнослужащий, а как бомж». Мы с ним говорили где-то 1,5 часа, то может минут 30 Василий вспоминал это состояние, в каком были бойцы - морально и внешне. Он убежден, что кто не видел войны, вряд ли поймет. Я не знаю как доказать ему, что заставляю возвращаться в страшные воспоминания только для того, чтобы мы, живущие на мирной территории, хотя бы имели представление. Из первых уст. Дарья Бурая, |